got a light, handsome?
Я точно знаю что это не касается личности человека, потому что этот гром и молния случится точно так же впредь при стечении обстоятельств, и станет сильнее, и более сложными. Впервые почувствовав сильную привязанность навсегда веришь, что это не повторится. Отчасти — правда, следующее чувство станет не таким, с иной стороны, ты полюбишь другие вещи, потому что и ты изменишься. И точно так же, как раньше, это новое чувство с новой силой подействует на изменившегося тебя и ты испытаешь влюбленность, которая просто была бы невозможна, останься ты прошлой версией себя, чистым листом, или встреть этого человека в любое другое время.
И да, и нет.
Все равно неожиданно на меня сваливается страх, пока я выбираю фруктовый сок — ничто никогда не сравнится с мгновением, где я касаюсь пальцами его лица, и его кожа теплая и чуть жесткая, потому что он побрился с утра, и он позволяет одной моей руке обвести его скулу, подбородок, и прижаться ладонью к щеке, и он стоит на коленях, мне так грустно и это может мне помочь, и это помогает мне прямо на глазах, мне становится легче, от того, что моих сил достаточно для этой задачи. Страх, что я ничего не буду желать больше, что я ничего не буду ждать так сильно, что я никогда не почувствую такой радости, такого спокойствия, как когда он трясся от температуры и озноба под одеялом и мне можно было побыть большой ложкой, и во мне было наконец это ощущение здоровья , ощущения будто несмотря ни на что мне не грозит болезнь. Страх, что я не получу больше такого удовольствия от игры, в которой можно было создать тысячу вариантов исхода событий. Или от еды. Страх, что буду видеть несчастья там, где их нет. Везде трагедию, всегда смотреть с плохой стороны.
Или (страх ли это?) найду в себе и в том что вокруг, наконец, что-то еще.
И да, и нет.
Все равно неожиданно на меня сваливается страх, пока я выбираю фруктовый сок — ничто никогда не сравнится с мгновением, где я касаюсь пальцами его лица, и его кожа теплая и чуть жесткая, потому что он побрился с утра, и он позволяет одной моей руке обвести его скулу, подбородок, и прижаться ладонью к щеке, и он стоит на коленях, мне так грустно и это может мне помочь, и это помогает мне прямо на глазах, мне становится легче, от того, что моих сил достаточно для этой задачи. Страх, что я ничего не буду желать больше, что я ничего не буду ждать так сильно, что я никогда не почувствую такой радости, такого спокойствия, как когда он трясся от температуры и озноба под одеялом и мне можно было побыть большой ложкой, и во мне было наконец это ощущение здоровья , ощущения будто несмотря ни на что мне не грозит болезнь. Страх, что я не получу больше такого удовольствия от игры, в которой можно было создать тысячу вариантов исхода событий. Или от еды. Страх, что буду видеть несчастья там, где их нет. Везде трагедию, всегда смотреть с плохой стороны.
Или (страх ли это?) найду в себе и в том что вокруг, наконец, что-то еще.