Если вы думаете, что несчастье можно выбрать, значит, вы ничего об этом
не знаете. Мое несчастье выбрало меня. Я все испробовал, чтобы от него
откреститься. Я боролся, я был боксером, танцевал, даже пел и, можете надо
мной смеяться, сначала я отказывался от него. И только когда я увидел, что
все шло к чертям, я понял: оно было нужно мне целиком.
I.
Когда Бьякуран пытается представить каково это — быть глупым, не более сообразительней десктопа, ему не приходит в голову ничего кроме беспорядочно бегающих детей на площадках. Хаотичная растрата энергии, не нашедшая применения.
...В этот момент ребенок сталкивается с ним, делая ему великое одолжение и приводя к беспрецедентному открытию.
Все в палате Бьякурана заставлено цветами, их запах - единственное острое ощущение тела, остальное - крещендо соприкосновения миров в его сознании. Масштабы на ладони, словно земли раскинувшиеся под самолетом или впервые услышанный возраст Вселенной. Гул разговоров — ничто. Стоны умирающего — пустой звук. Бессвязная речь больного ничем не отличается от молитвы.
- Мне нравятся твои выбеленные волосы. - Говорит ему девушка, принимающая заказ. (Бьякуран тут же разглядывает себя в темном стекле закрывающегося ресторана — какой неприятный сюрприз).
После того, как её смена заканчивается, они надевают виртуальные очки и рубятся до состояния, когда пальцы перестают выпрямляться. Ему хочется стать автоматом, выполняющим приказы, в которых нельзя сомневаться. Ненадолго, зато это не будет так больно. Ложь, конечно он не хочет потерять ничего из того, кем стал. Минутная слабость.
Кроме прически, она замечает снижение концентрации, беспричинное искажение его лица, третий пункт Бьякуран пропускает из-за шума в ушах — другой он падает в реку, столкновение с водой такой болезненное, словно оно реально.
Его собеседница поправляет короткую прическу из непослушных прядей и смотрит на него, как девушки всегда смотрят, пока ждут решительного шага. За полтора года у них не сложилось даже одного старомодного свидания или трезвого поцелуя. Она не понимает почему.
- Я хотел узнать у тебя, если ты можешь представить, - его глаза такие улыбающиеся, самое красноречивое на бледном лице, - если ты катаешь в ЛА с Дженни, если ты сидишь за столом подряд две ночи, - пока Бьякуран говорит, слова оживают и картинка предстает перед глазами, - и вы проигрываете сумму выглядящую как номер твоего мобильного...Можешь это представить?
Она легко может.
- И вот ты говоришь об этом мне. В тот момент, когда я уже истекаю кровью, прикрывая тебя. Как ты выбрала человека, способного защитить тебя? Или, - он меняет время на условное, - с чего бы ты решила, что человек готов отдать свою жизнь?
Есть множество ответов на подобное, хотя раньше в их правилах верным считался наиболее остроумный, хотя бы игра слов или аллюзия с персонажем популярной игры. Но сейчас можно признаться, что она видит его силу, и верит в его способность, и чувствует его решимость. Даже если напрасно, разве это смешно?
- Потому что половину нашей группы ты пугаешь до усрачки.
Он наконец по-настоящему смеется.
II.
Шоичи пропускает будильник, пропускает звонок из Японии, пропускает время кормить уток, и понимает это только по расположению Солнца — то, что часы обманывают его. Возможно, они просто отстали и обманывают сами себя.
Он уже вторую неделю ходит в футболке из-за того, что так и не удосужился сходить в магазин или заказать что-нибудь с сайта униформы для НАСА (приемлемая альтернатива повседневной одежде на его взгляд) и из-за того что переезд, смена климата, режима и образа жизни вызвали в нем скачок роста. Его самодисциплина никуда не годится, как и его организация, или его целеустремленность — Шоичи так думает, у него же нет способности посмотреть на целую чертову законченную вселенную.
Он старается никуда не опаздывать, и держать лица в памяти, быть сдержаннее, но единственное, что у него наконец начинает получаться спустя годы, наполненные томительным ожиданием развязки, это испытывать наслаждение от чувства падения.
I.
Бьякуран ненавидит собственный талант. Любой другой на его месте уже нашел бы способ управлять мирами, подчинять события своей воле, не может быть ничего невозможного для существа, единожды преодолевшего человеческие границы. Но все его попытки заставить реальность работать под его контролем безрезультатны. И люди, к которым он обращается с осторожными расспросами, делают вид, будто и не слышали о подобном ему. Словно он здесь такой один, кричащий ребенок в зале взрослых, собравшихся по формальному поводу.
Веселье, вначале вознесшее Бьякурана до миллиарда возможностей, истаяло перед собственным бессилием.
Он настолько беспомощен, что великий дар может свести его ум к безумию, самый легкий, самый провальный из результатов распоряжения им.
Боги, в ком бы они не воплощались, ошиблись в Бьякуране. Вселенные создаются и тонут во мраке, и нет ни одного свидетеля величию их достижений и не перед кем возгордится правом стоять впереди других. Он посредственный, не стоящий внимания, и за проделанные в порыве ярости преступления не перед кем даже раскаяться.
Он может найти успокоение в созерцании, созидании или преображении, большинство религий говорят об этом.
Все это недостойно его могущества.
Бьякуран сходит с ума в тысяче мирах, семь грехов поочерёдно сбивают клыки о его попытки заточить свой характер. Люди умирают за чужие идеалы куда охотнее, чем ему в некоторых вселенных приводится умереть за свои, и если сложить силу этих чувств вполовину не наберется столько, как ему на самом деле нравится просто умирать.
III.
Еще больше ему нравятся небольшие руки Шоичи. Его аккуратные пальцы, сильные как у музыканта. Когда он набирает код двумя руками, это выглядит как вторая рапсодия Листа.
Не только руки - но Шоичи бы вогнался в краску, посмей кто рассуждать об его внешности, его движениях, манере говорить, образе мыслить, с таким пристальным познанием. Бьякуран волнуется от одной мысли об этом.
Теперь он знает, в чем был ключ, как долго гордыня держала в заблуждении разум, заставляя искать одиночества.
Бьякуран не был создан для изоляции. Но вот Шоичи прекрасно обходился его редким обществом, сведенным к онлайн играм, пока не был вынужден сдаться под рассчитанной благожелательной заинтересованностью.
Он не только сдался, но победил в нескольких сражениях — битва за признание пикап приемов оскорбительными, бой за честное выражение намерений, резня ради запрета обмена одеждой.
Все это напоминало сказку.
(После того ужаса, который Бьякуран прошел)
Ему потребовалось меньше месяца, чтобы осознать, что ад не внутри и не снаружи, что хотя чужое общество спасло его от раздела собственной головы на составляющие, страх собственного бессмысленного существования делал его не менее живым, хотя и куда более несчастным.
Некоторое время Бьякуран пытался признать, что это не имеет значения — достижения совместной работы с Шоичи были признанны на международном уровне, а чувства, испытываемые им от катания в тележке для продуктов заставляли Бьякурана любить эту реальность, как никакую другую. Иногда одного наблюдение за Ирие было достаточно: его передозировки аниме и ненормальное количество просмотра тайтлов, внезапное отсутствие сна, или большинство вещей, которые у других людей выходили отвратительными, намеренными, порочными, совершались им непосредственно и безыскусно.
Он не мог поверить что говорит нечто подобное. Искренне.
Он мог поверить, что он услышит в свой адрес такие вещи, и от осознания того, что это был единственный человек, который заставлял его так себя чувствовать и что внезапно их мысли каким-то образом совпали,
а ведь в его голове творилось особенное действо, не позволяющее ему чувствовать то же, что и все, и следовательно, не позволяющее Ирие Шоичи быть обыкновенным,
от осознания этого он почти забывал о своей мучительной бесполезности.
Но, видимо ему было суждено ненавидеть мир и желать ему гибели.
Ни одно превосходное утро не могло скрасить крушения, на которое Бьякуран был способен. Это были такие же разные вещи как кокаин, голодный обморок и судорога, оставляющая тебя захлебываться в трех метрах под водой.
- Я не пойду туда. Я не хочу умереть. Быть убитым. - Говорил Шоичи и Бьякуран мгновенно светлел лицом.
- Ты передумаешь. - Он отвечал ему.
II.
Шоичи не переставал удивляться, что мир столкнул их, и что такое столкновение пришлось им впору. Он знал как рассчитывать силу при ударе. При столкновении под столом. Как держать. Удерживать. Как наклонить голову, чтобы поцеловать. Как смотреть. Без нужды озвучивать или спрашивать, или оставлять записки. Или смотреть ролики на ютубе. Сам Шоичи просто делал, что приходило в голову, тогда, когда его это волновало, когда он был зол, когда он был расстроен. Все складывалось, с первого раза, словно паззл. Рука Бьякурана ложилась на его горло, и он был убийцей, гением, чудовищем, внимательно вслушивающимся в чужой пульс.
Он знал, что будет уместно, может из-за того, что уместно было все, им нравились одни вещи, и Шоичи просто любил человека, не позволяющего себе неверного шага.
(Иногда неверный — это неуверенный)
Может, секрет был в том, что он всегда понимал его действия только правильно.
Опасность, которой он избегал была персонифицирована и воплощена в Бьякуране, и чужая сосредоточенность дополняла собственную небрежность, чужая решительность вызывала в нем упорство. С одинаковым рвением Шоичи мог слушать, мог говорить, и хотя с Бьякураном он как ни с кем находил общий язык для терминов и настроений, отличие, лежащее в составной части их мировоззрений всегда делало их друг для друга непознаваемыми.
Взглянуть в лицо и отказаться от самого жестокого, что есть в тебе — все равно значит отказаться от себя.
Если бы он познал ад в чужой голове, и оттого чувствовал вину, или если бы он просто был слабаком — Шоичи бы предал его и перешел на другую сторону.
Но не в этой вселенной.